Белла Свон

Эйфория — обратная сторона истерики.

— Я не танцую, увы.

— Я мог бы тебя заставить.

— Я тебя не боюсь.

— Напрасно ты так сказала.

Ты забрал мою душу. Она не нужна мне без тебя – она твоя!

Домашняя работа выполнена — результат вялотекущей личной жизни.

— У тебя что, линзы?

— Нет.

— Глаза были черными в прошлый раз, а сейчас золотисто-карие.

— Да, я знаю, это — флюоресценция.

Всё не так плохо, – согласилась я, а затем добавила, — но всё-таки плохо.

Медленно в моем сознании сформировался ответ. Похоже, у меня нет выбора — так сильно я завязла. Теперь я поняла, что никуда не денусь от своей страшной тайны. Когда я думала о нём, его голосе, гипнотизирующих глазах, грациозной походке, я не желала ничего, кроме как быть с ним. Даже если… нет, не буду об этом думать. По крайней мере, не здесь, среди тёмных елей и сосен. Не сейчас, когда дождевые капли стучат по земле, словно крадущиеся шаги, а от тяжёлых туч темно, как ночью…

Я боялась неизвестности.

Особенно во французском нижнем белье.

Можешь бежать от того, чего ты боишься, можешь сражаться с тем, кого ненавидишь. Все мои действия были направлены против убийц, против враждебных чудовищ.

Если ты любишь своего убийцу — выбора нет.

Нельзя бежать, нельзя сражаться.

... это был голос, который я узнаю всегда – во сне и наяву, или даже если я буду мертвой, держу пари. На звук этого голоса я шла бы через огонь, пожар, или, что менее драматично, слякоть и каждодневный бесконечный холодный дождь.