Телени

Солнце для меня закатилось. Над миром нависла ночь. Я чувствовал себя душою, что замирает во тьме меж адом и раем, и, трепеща, задавался вопросом, какое утро породит эта мгла?

И тогда небеса увидели мою порочность, а земля восстала против меня, ибо если общество и не требует от вас быть истинно добродетельным, то оно требует соблюдать внешние приличия, но самое главное — избегать скандалов.

— Ничто не делает людей более суеверными, чем порок...

— Или невежество.

— О! Это суеверие совсем другого рода.

Приняв слишком тщательные меры предосторожности, мы иногда выдаём себя.

А что бы вы хотели, чтобы надел я, ибо вы единственный, кому я хочу угодить? — спросил я.

Ничего.

С минуту я колебался, не пойти ли к нему и не протянуть ли своей руки. Увы! Часто ли мы поддаемся горячим сердечным порывам? Разве вместо этого мы не следуем советам расчетливого, замутненного понятием долга, холодного рассудка?

У меня было такое чувство, что поры моей кожи стали крошечными губками, вытянувшимися, чтобы целовать его.

Разве вы не знаете, что мы всегда делаем то, чего делать не следует, и не делаем того, что нужно.

Сила нашей любви к друзьям часто измеряется тем, сколько мы для них сделали.