Желание понять — это попытка вернуть то, что ты потерял.
Смилла и её чувство снега
— Можно угостить вас обедом?
— Я собираюсь прогуляться по Дюрехавен, — говорю я.
— Мы могли бы прогуляться вместе.
Я показываю на его кожаные ботинки.
— Там слой снега в семьдесят пять сантиметров.
— Я бы мог купить пару резиновых сапог по пути.
— Вы на работе, — говорю я. — На пути к дипломатической карьере.
Он уныло кивает.
— Может быть, когда растает снег, — говорит он. — Весной.
— Если доживем, — говорю я.
Те ножи, которые у меня есть в доме, остры настолько, что годятся чтобы разрезать ими конверты. Отрезать кусочек ржаного хлеба-это для них уже почти непосильная задача. По мне, они и не должны быть острее. В противном случае в тяжелейшие дни я способна быстро прийти к мысли о том, что можно без всяких проблем встать в ванной перед зеркалом и перерезать себе горло. И тут-то как раз очень неплохо иметь дополнительные гарантии безопасности, вроде того, что надо сходить вниз к соседу и взять у него взаймы нож.
— А что происходит с теми, кто чрезмерно талантлив?
— Он говорит, что они либо возносятся к звездам, либо идут на дно.
Нервный срыв совсем необязательно бывает срывом, он может наступить так, что ты тихо и спокойно погружаешься в равнодушие.
Люди выстраивают свою жизнь при помощи времени. Если его немного изменить, всегда случается что-нибудь наводящие на размышления.
Когда упражнения в смирении станут олимпийским видом спорта, я попаду в олимпийскую сборную.
Когда человек в конец измучен, он неожиданно обнаруживает в глубине себя бездну весёлого цинизма.
Самое важное всегда говорится под конец. Как бы мимоходом. В дополнении к контракту. На полях.
- « первая
- ‹ предыдущая
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- 8
- 9
- следующая ›
- последняя »