Французы говорят, что женщина не может быть по-настоящему прекрасной, если в ней нет чего-нибудь гадкого.
Скарлетт
Эшли. Он был центром и символом разрушенной жизни Скарлетт. Ради любви к нему она игнорировала счастье. Она не замечала любви к мужу, потому что Эшли всегда вставал у неё на пути. А теперь Ретт ушёл, и единственным воспоминанием о нём были ветки тепло-золотых осенних цветов, лежащие на могилы. Она предала своего единственного друга, пренебрегла упрямой преданностью и любовью к Мелани. А теперь и Мелани ушла. И даже любовь Скарлетт к Эшли прошла, так как она поняла, слишком поздно, что привычка любить его уже давно вытеснила саму любовь к нему.
— Ретт сказал, что в тебе есть что-то кошачье, — сказала она. — Вижу, что имел он в виду, эти зелёные глаза. Я надеюсь, что ты будешь мурлыкать, а не шипеть на меня, Скарлетт. Я хочу, чтобы мы стали друзьями.
Люди будут кудахтать и мотать головами, чтобы я ни делала. Так что я буду делать то, что хочу, и так, как хочу!
— Чтобы остаться ночью в доме с такой соблазнительной особой? Я боюсь нарушить священную клятву.
Скарлетт показала ему язык. Действительно, соблазнительная. Для слоненка, наверное.
Она хотела покоя, который сгладил бы её разочарование, она хотела любви, взрослой заботы и понимания. Её сердце научилось любить, оно переполнилось любовью, которую ей не на кого было излить.
— А если хочешь действительно походить на ирландцев, налей себе виски и запей его пивом.
— Неудивительно, что после этого им мерещатся привидения.