Рассвет

Можешь бежать от того, чего ты боишься, можешь сражаться с тем, кого ненавидишь. Все мои действия были направлены против убийц, против враждебных чудовищ.

Если ты любишь своего убийцу — выбора нет.

Нельзя бежать, нельзя сражаться.

Я поцеловала его с такой страстностью, что могла поджечь лес. И я бы этого не заметила.

Он был прав — она занималась самобичеванием, причем ранила и его чувства тоже. Девочка была типичной мученицей. Она действительно должна была родиться в другом веке. Должна жить в прошлом, и отдать себя на сьедение хищникам, найдя для этого весомую причину.

— Элис... — произнесли мы хором. Только у Эдварда получилось объяснение, а у меня — ругательство.

— Джаспер, а как проходит мальчишник у вампиров? В стрип-клуб же вы его не поведете?

— Не вздумай рассказывать! — прорычал снизу Эмметт. Послышался еще один глухой удар, потом тихий смех Эдварда.

Безопасно только то, в чем мы уверены. Только оно приемлемо. Неизвестность… чревата.

Наши жизни были единым целым. Погибнет один из нас – умрет другой. Если он погибнет, то я не собиралась жить дальше. Если умру я, то он тоже не собирался жить дальше, также как и я.

— Смотрю, кризис двух лет в полном разгаре.

— Вообще-то трёх, — поправил Квил. — Это надо было видеть: меня нарядили принцессой и заставили надеть корону, а Эмили предложила испытать на мне новый набор детской косметики.

— Обалдеть! Да, я многое пропустил.

— У Эмили есть фотографии. На них я прямо красотка.

— Лопух ты, а не красотка.

Раньше на свете существовал только один человек, без которого я не смогу жить. Теперь их двое. Это не значит, что моя любовь раскололась пополам и поделилась между ними, нет. Наоборот, сердце как будто стало вдвое больше, выросло, чтобы вместить и ту любовь, и эту. Наполнилось любовью до краев.

Знаете, плохи дела, когда ты чувствуешь вину за то, что был груб с вампирами.