Прекрасные и проклятые

... Желание всегда только насмехается над тобой. Оно, как солнечный зайчик, скользящий по комнате. Внезапно остановится, позолотит самый никчемный предмет — и вот мы, несчастные дураки, стараемся схватить его, а когда удается, солнечный зайчик уже сидит на чем-то другом, а ты вдруг понимаешь, что ухватил какую-то сущую безделицу, и весь блеск, который делал ее такой желанной, давно пропал...

Счастье — это лишь первый час после избавления от особенно жестокого страдания.

Поцелуй, он и есть поцелуй, он для того и существует, чтоб получить максимум удовольствия в кратчайший срок.

Очень немногие из людей, разглагольствующих о бесцельности жизни, замечают собственную незначительность.

Близость между людьми устанавливается и крепнет следующим образом. Сначала каждый представляет себя в самом выгодном свете, создаёт яркий, законченный портрет, приукрашенный ложью с долей юмора. Потом понадобятся подробности, и создаётся второй, а затем и третий портрет. Очень скоро самые лучшие черты стираются, и сквозь них проступает тщательно скрываемая тайна. Плоскостные проекции картин перемешиваются, окончательно разоблачая нас, и хотя мы продолжаем вносить поправки, продать такой потрет уже нельзя. Приходится тешить себя надеждой, что дурацкий и пустой образ самих себя, который мы предлагаем нашим жёнам, детям и коллегам по бизнесу, люди примут за правду.

... Ни один из них не слушал другого — каждый был занят полировкой и подгонкой собственной позы.

Знаешь, бывает два вида чистоты. Вот Дик: он чист, как начищенная кастрюля. А мы с тобой чисты, как ручьи или ветер.

Он никогда не мог взять в толк, почему люди стараются подражать именно тому, кому невозможно подражать.

... И слова, более древние, чем Книга бытия, сорвались с ее губ:

— Скотина! — прорыдала она. — Ты скотина! Как я тебя ненавижу! Скотина! О!

Ненавижу реформаторов, в особенности тех, которые пытаются реформировать меня.