Пейзаж, нарисованный чаем

Всё моё поколение — одиночки, мы глухи друг к другу, словно птица нырок; занятые своим делом, ничего не слышим вокруг; укрывшись в спокойных браках, грезим о той единственной, присужденные к одинокой тарелке и обеду в безмолвии; мы видели города, а не людей в них.

Так поют о чем-то, что важнее жизни, воспоминаний, смерти, так поют, обращаясь к кому-то, кто способен одним своим взглядом обновить чужую жизнь.

Наш голод — это мы сами, а наша сытость — это уже не мы.

Дорога, как и все дороги, думала за них, прежде чем они успели на неё ступить.