Исповедь маски

Лучше умереть, чем быть безвольным, слабым человеком, который сам не знает, что ему нужно, и, не умея никого любить, хочет, чтобы любили его.

Сейчас эпоха всеобщих расставаний. Кого разлучает жизнь, кого смерть... Сегодня разлука тривиальна, а оригинальна как раз встреча. Она почти как чудо... Разве не чудо, что мы с вами сидим вдвоем и разговариваем?

Самообман был последней соломинкой, за которую я мог ухватиться.

Выяснилось, что взрослые, в отличие от детей, не умеют играть в однообразные, нескончаемые игры, а наши с Соноко свидания были неотличимы одно от другого, как тасуемые карты.

Самообман был последней соломинкой, за которую я мог ухватиться.

Выяснилось, что взрослые, в отличие от детей, не умеют играть в однообразные, нескончаемые игры, а наши с Соноко свидания были неотличимы одно от другого, как тасуемые карты.

Впервые мне открылось то, что будет занимать так много места в более поздние годы моей жизни – раскаяние в ещё не совершенном преступлении. Или я извлёк другой важный урок: сколь убогим и нелепым выглядит одиночество в глазах любви? И уяснил обратную сторону этого открытия: мне суждено вечно отвергать любовь?

Целомудрие — разновидность эгоизма, в основе которого лежит все то же физическое желание.

Я ведь, кажется, уже писал, что с самого раннего детства, когда задумывался о предстоящей взрослой жизни, испытывал смутный страх. Поэтому ощущение того, что я расту, вызывало у меня тяжёлое, тревожное чувство. А рос я, увы, быстро: мне покупали брюки навырост, чтобы можно было понемногу удлинять их, отпуская манжеты. И каждый год, как во всякой семье, на стене помечали карандашом, на сколько я вырос. Это происходило в гостиной, в присутствии домашних, и все радовались, все надо мной подшучивали. Я тоже изо всех сил изображал веселье. А сам внутренне сжимался, ибо знал: когда я стану таким же большим, как взрослые, мне суждено столкнуться с неведомой страшной опасностью.

Древняя могучая река, сохранившаяся где-то в тайниках твоей памяти, несла тебя на своих волнах. Кто знает, быть может, по какому-то труднообъяснимому капризу судьбы у тебя в подсознании возродилась дикая и свирепая чувственность далеких предков, управляющая твоими страстями и желаниями?