Эти размышления [...] несут на себе печать нашего времени — времени, когда новое отторгается от старого, и, более точно, новое женское от старого. Таким образом, поскольку вместо почвы для произрастания нового дискурса наличествует лишь иссохшая тысячелетняя пустыня, то, что я говорю здесь, имеет, по крайней мере, две стороны и две задачи: прорыв и разрушение; предвидение непредсказуемого — проектирование будущего.
Хохот медузы
Нельзя говорить о «женской сексуальности» — однотипной, гомогенной, классифицируемой в некие нормы – так же, как нельзя говорить об общем для всех людей подсознании.
Нельзя говорить о «женской сексуальности» — однотипной, гомогенной, классифицируемой в некие нормы – так же, как нельзя говорить об общем для всех людей подсознании.
Будущее не должно более определяться прошлым. Я не отрицаю, что влияние прошлого по-прежнему с нами. Но я отказываюсь усиливать его многократными повторениями, даровать ему силу неизменности как эквивалента судьбы, смешивать биологию с культурой.
Женская образность неисчерпаема, как музыка, живопись, литература, как фантасмагорический поток.