Фауст

Я утром просыпаюсь с содроганием

И чуть не плачу, зная наперёд,

Что день пройдёт, глухой к моим желаньям,

И в исполненье их не приведёт.

Что можешь ты пообещать, бедняга?

Вам, близоруким, непонятна суть

Стремлений к ускользающему благу.

Ты пищу дашь, не сытную ничуть.

Дашь золото, которое, как ртуть,

Меж пальцев растекается; зазнобу,

Которая, упав к тебе на грудь,

Уж норовит к другому ушмыгнуть.

Что нужно нам — того не знаем мы,

Что ж знаем мы — того для нас не надо.

Когда я стал судить трезвей, число

Людей далеких вдвое возросло.

Ты — то, что представляешь ты собою.

Надень парик с мильоном завитков,

Повысь каблук на несколько вершков,

Ты — это только ты, не что иное.

Лишь в маленьком кружке интимном

Есть место тонкостям взаимным.

Здесь, видишь ли, полутемно,

И это лучше полусвета.

О женский род, безумно опрометчивый!

Зависит от мгновенья он; играет им

То счастье, то несчастье. Вы не можете

Нигде быть равнодушными: одна другой

Противореча, спорите бесплодно вы;

В беде и в счастье вечно вы рыдаете или смеетесь.

Мы век проводим за трудами дома

И только в праздник видим мир в очки.

Мы драпируем способами всеми

Свое безволье, трусость, слабость, лень.

Нам служит ширмой состраданья бремя,

И совесть, и любая дребедень.