Немцы просигналили русским морякам, чтобы они немедленно опустили Андреевский флаг и сдались. На что команда тральщика ответила тем, что спокойно расчехлила свою единственную пушечку и вежливо просигналила предложение готовиться к бою.
Дредноуты
Cлайд с цитатойТам, в книгах про корабли, есть много про мужские иллюзии, амбиции... И есть описания! Да, да, описание мужчин в том состоянии, в котором женщины мужчин никогда не видели. Описание того, как они, мужчины, умирали. Умирали в бою. Если бы женщины прочитали Эти книжки, то им, может быть, стало бы лучше и легче. Может быть, они бы большей надеждой смотрели на нас...
Да, вот лично на меня. Но я попытался пересказывать своей жене и сразу понял, что всем Этим кораблям в семье не место. А если начать рассказывать то же самое каким-то знакомым женщинам... случайным попутчицам... Ну понятно!.. Это невозможно... что о тебе подумают?!
Над его койкой в кубрике висит фотография жены или девушки, которая, он верит в это, его ждёт. И ему очень нужна ее верность. Но при этом ему вполне достаточно фотографии. Без этой фотографии он бы не пошёл в бой так спокойно, как уже ходил и как пойдёт завтра.
А ещё, так важно для мужчины, когда он, к тому же... не очень высокий, некрасивый, нескладный, понимает, что с чувством юмора у него не всё в порядке, и женщины, в общем, вполне равнодушно на него глядят или не глядят вовсе. Да и китель на нём сидит не очень, ботинки жмут, а усы никак не получаются достаточно густыми и нужной формы. Так вот, ему важно умереть не... в своём нелепом и конкретном обличии, а умереть в виде прекрасного крейсера, броненосца, а ещё лучше — дредноута.
А я даже если поеду в командировку, и даже если сильно устану, даже если всё сделаю хорошо, но чего-нибудь по-командировочному там... натворю, схожу в ресторан, потанцую, ну, и так далее... Когда вернусь домой, ведь всё же поймут. А если она обидится... ну, Она. Обидится и уйдёт в другую комнату, будет там сидеть и молчать, я же буду выпрашивать прощение, суетиться, да и то, кстати, только для того, чтобы стало спокойно мне самому. Чтобы самому успокоится. И продолжить...
А ведь женщине ничего не объяснить! И сам же знаешь, что бесполезно объяснять! И когда произносишь такие слова, сам знаешь, что говорить их бесполезно... Когда в полном отчаянии говоришь женщине, и говоришь-то каким-то срывающимся голосом: «Поверь, поверь мне, что никто и никогда так, как я, любить тебя не будет. Никто и никогда! Ты понимаешь?!» И отчаянно при этом трясешь рукой. Потому что смотришь в её глаза и сразу догадываешься по глазам, что все мужчины так говорят. Все так говорят! Этими же самыми словами. И это ужас! Потому что все говорят правду! Потому что, действительно, никто не сможет точно так же, как Я... Точно так же не сможет, а слова те же... И ясно, что ничего нельзя объяснить. Объяснить ничего не получится. И в этот момент хочется только головой в омут или в окно. Но останавливает то, что ты понимаешь, что всем хочется в такой момент того же самого.