Владимир Важдаев

Делёж в разгаре. Множатся конторы

По оформлению, продаже, купле,

Ни камня не прибавят, ни доски в заборе,

Зато другим показывают дуло.

Каждому даётся горизонт,

Можешь пренебречь им, как безделкой,

В колесе своих забот, хлопот,

Крутишься в которых ты, как белка.

Не удивляться учит и не ахать

Июнь пришедший, ото всех снегов

Свободный, где и цвет, и звук, и запах

Под мирною ленцою облаков.

Пришёл как неизбежность, хоть и снова

Мы сомневались: будет ли, придёт ль?

Знакомый и привычный, он всё тот,

В нас вглядывается, в нас ища иного...

Вдруг постичь всю жестокость, царящую

В этом мире тоски и расчета,

И кто мы, друг пред другом стоящие

И желающие чего-то.

Когда я ушел в звездоносность ночей

И кончилась сбивчивость наших речей,

Мечтанье в ночи соловьиной,

Еще оставалась тогда ты ничья,

Как ветром колеблемая ладья,

Ничья, хоть звалась ты любимой.

И время проходит, и ты — не моя.

Ты чья-то, — глаза говорят не тая.

В них нет мне былого привета.

И чайки уже не кричат: чья ты? Чья?

И твердой рукою водима ладья

По мареву знойного лета.

С кустарниками, с голыми деревьями,

Что не мешают видеть всё насквозь,

Земли покатость очевидней древняя,

Податливая тяжести колёс.

Ни горечь, ни сладость

Нам пить не придётся до дна.

Прости мою слабость

За то, что сердечна она.

Блаженство покоя

Не каждому выпал удел.

Всё будто бы кони

Зовут за желаний предел.

Всё прозрачней делаются дали.

Роща тополиная нага.

Мир ясней, а мы яснее ль стали

С облетевшею листвой в ногах?

Ищешь уголок пустынней, глуше

С жалкими остатками аллей,

Чтоб никто не видел, не подслушал

Тайный ход печалей и скорбей.

Косу в руки иль мотыгу?

Для начала дай-ка тыкву

Подпою слегка.

А меж грядок ходят люди

И казнят уж с видом судей

Мерзкого жука.