Поэтическая форма — это и корабль и якорь одновременно.
Шеймас Хини
Бывают времена, когда стихотворение обязано быть не просто изысканно правдивым, но непреодолимо мудрым, не просто оригинальными вариациями на мировые темы, но преображением самого мира.
В те времена сбывались чудеса:
Оказывался стеркой хлебный мякиш,
И бабочки с переводных картинок
Нам приносили новости из рая.
Одни поэты свято верят в мысль,
Что обнимает мир единым словом,
Другие — в высшее воображенье
Иль память о единственной любви.
Что до меня, я ныне верю только
В усердье пишущей руки, в упорство
Строк, высиженных в тишине, и книг,
Которые хранят нас от безумья.
Иногда бывает трудно отделаться от мысли, что история не более поучительна, чем скотобойня.
Те души, о которых пел Вергилий,
(перескажу посильно) — те, кого
По завершенью тыщи лет круженья
Земного колеса сюда призвали
Испить из этих вод прозрачных, смыть
Воспоминанья об Аиде мрачном
И снова преисполниться желаньем
Одеться в плоть и кровь, чтоб жить опять
Под куполом небес.
Какое-то невидимое зло
По-прежнему по этим спящим шпалам
Катилось, лязгая на ржавых стыках, -
Вагоны за вагонами — все громче,
Все оглушительней... Прошло, утихло.
И вновь — репейник, небо, тишина.
Даже наша обездоленность, наши невзгоды делают нам честь — ведь они являются залогом истинной человечности.