Иосиф Александрович Бродский

Сворачивая шапито,

грустно думать о том,

что бывшее, скажем, мной,

воздух хватая ртом,

превратившись в ничто,

не сделается волной.

У всего есть предел: в том числе у печали.

Взгляд застревает в окне, точно лист — в ограде.

Я обнял эти плечи и взглянул

На то, что оказалось за спиною,

И увидал, что выдвинутый стул

Сливался с освещённою стеною.

Был в лампочке повышенный накал,

Невыгодный для мебели истёртой,

И потому диван в углу сверкал

Коричневою кожей, словно жёлтой.

Стол пустовал, поблескивал паркет,

Темнела печка, в раме запылённой

Застыл пейзаж, и лишь один буфет

Казался мне тогда одушевлённым.

Но мотылёк по комнате кружил,

И он мой взгляд с недвижимости сдвинул,

И если призрак здесь когда-то жил,

То он покинул этот дом, покинул.