Франц Кафка

В большинстве своём люди вовсе не злы. Люди поступают плохо и навлекают на себя вину потому, что говорят и действуют, не представляя себе последствий своих слов и поступков. Они лунатики, а не злодеи.

Теоретически существует полнейшая возможность счастья: верить в нечто нерушимое в себе и не стремиться к нему.

Лгут меньше всего, когда меньше всего лгут, а не тогда, когда для этого меньше всего поводов.

Вера — это топор гильотины, так же тяжела, так же легка.

Религии уходят как люди. Религии теряются как люди.

Ни в чем нельзя быть уверенным. Поэтому ничего нельзя сказать. Можно только кричать, заикаться, хрипеть. Конвейер жизни несет человека куда-то — неизвестно куда. Человек превращается в вещь, в предмет, перестает быть живым существом.

Задние мысли, с которыми ты впускаешь в себя зло, — это не твои мысли, а зла.

Движение лишает нас возможности созерцания. Наш кругозор сужается. Сами того не замечая, мы теряем голову, не теряя жизни.

Первый признак начала познания — желание умереть. Эта жизнь кажется невыносимой, другая — недостижимой. Уже не стыдишься, что хочешь умереть; просишь, чтобы тебя перевели из старой камеры, которую ты ненавидишь, в новую, которую ты только еще начнешь ненавидеть. Сказывается тут и остаток веры, что во время пути случайно пройдет по коридору главный, посмотрит на узника и скажет: «Этого не запирайте больше. Я беру его к себе».

Что у меня общего с евреями? У меня едва ли есть что-нибудь общее с самим собой.