Евгений Гришковец

Тогда же я сказал ему, что непонятно, в какой момент заканчивается юность, возможно, она заканчивается тогда, когда ты начинаешь ощущать кого-то юнцами и презирать то, что этим юнцам нравится.

Если человек что-то начал писать, то уже не остановишь. И главное-то обидно... Человек может быть умным, даже интеллектуалом, может любить и знать хорошую литературу и кино, может иметь прекрасное образование, а писать при этом бессмысленное говно, и совершенно не будет этого видеть.

Если бы вам удалось надавать под зад человеку, виновному в большинстве ваших бед, вы бы неделю не смогли бы сидеть...

И как же важно почувствовать жизнь не в одиночку, а с кем-нибудь вместе. Потому что вместе всегда сильнее, чем в одиночку.

Когда что-то понимаешь, то жить становится легче. А когда что-то почувствуешь — то тяжелее. Но почему-то всегда хочется почувствовать, а не понять!

Любовь — это не счастье, не радость, не удовольствие, также это не горе, не тоска, не печаль. Потому что если бы это было счастье или тоска, то нафига тода нужно слово отдельное в русском языке?

Москва! Здесь всегда найдётся несколько сотен фанатов чего угодно.

— Мне семьдесят шесть лет, — сказал он по-английски, — и знаешь, я думаю, что заработал себе право держать вилку в той руке, в которой мне держать её удобно.

Однажды я экспериментировал. Как только видел, что какой-нибудь человек смотрел на часы, я тут же подходил и спрашивал у него: «Сколько времени?» Все, без исключения, опять смотрели на часы, прежде чем ответить.

А я хотел и хочу, чтобы мне было хорошо. Не лучше, а хорошо. Просто хорошо...