Борис Леонидович Пастернак

Мы сядем в час и встанем в третьем,

Я с книгою, ты с вышиваньем,

И на рассвете не заметим,

Как целоваться перестанем.

Весна, я с улицы, где тополь удивлён,

Где даль пугается, где дом упасть боится,

Где воздух синь, как узелок с бельём

У выписавшегося из больницы.

Где вечер пуст, как прерванный рассказ,

Оставленный звездой без продолженья

К недоуменью тысяч шумных глаз,

Бездонных и лишённых выраженья.

Во всем мне хочется дойти

До самой сути.

В работе, в поисках пути,

В сердечной смуте.

Не плачь, не морщь опухших губ,

Не собирай их в складки.

Разбередишь присохший струп

Весенней лихорадки.

И должен ни единой долькой

Не отступаться от лица,

Но быть живым, живым и только,

Живым и только до конца.

Жизнь ведь тоже только миг,

Только растворенье

Нас самих во всех других

Как бы им в даренье.

Но кто же ты? На какой арене

Стяжал он поздний опыт свой?

С кем протекли его боренья?

С самим собой, с самим собой.

То насыпью, то глубью лога,

То по прямой за поворот

Змеится лентою дорога

Безостановочно вперёд.

Вперёд то под гору, то в гору

Бежит прямая магистраль,

Как разве только жизни в пору

Всё время рваться вверх и вдаль.

Надо ставить себе задачи выше своих сил: во-первых, потому, что их всё равно никогда не знаешь, а во-вторых, потому, что силы и появляются по мере выполнения недостижимой задачи.