Андрей Дмитриевич Дементьев

Всего-то надо — научиться слушать того, чья жизнь обнажена...

Хочу веселым ледоходом

Пройтись по собственной судьбе.

Или, подобно вешним водам,

Смыть все отжившее в себе.

Как мне больно за россиских женщин,

Возводящих замки на песке...

Вновь оживает колокольня,

И слышу я в тиши ночной,

Что кто-то радостью и болью

Тревожно делится со мной.

В протяжном звуке колокольни

Мне слышен зов былых веков:

И песня пахаря на поле,

И стон идущих бурлаков.

Я помню, как мне в детстве

Хотелось быть взрослей...

Сейчас — куда бы деться

От взрослости своей.

Что может быть

Прекрасней красоты?

Что может быть

Надежней верной дружбы?

А без любви и дружбы

Дни пусты,

Как Божий храм

Без прихожан и службы.

Поэта решили сделать начальством.

А он считает это несчастьем.

Написан роман. Установлен рекорд.

Неважно, что автор не ты.

Над залом звучит гениальный аккорд.

Он ждет и твоей доброты.

Дарю свои книги знакомым -

Властителям судеб и снобам,

Которым всегда не до книг.

Поэтому черт с ней, с обидой,

Когда полистав их для вида,

Они забывают о них.

Когда душа твоя

устанет быть душой,

Став безразличной

к горести чужой,

И майский лес

с его теплом и сыростью

Уже не поразит

своей неповторимостью.

Когда к тому ж

тебя покинет юмор,

А стыд и гордость

стерпят чью-то ложь, —

То это означает,

что ты умер…

Хотя ты будешь думать,

что живешь.