Лора Московская

Я могу лишь убить любя,

Но мне не поднять себя

Выше.

Может, будешь жалеть, но ты выбрал сам

Свою, радость, боль и печаль.

Может, будешь просить обернуться назад,

Но ты выбрал сам.

И, казалось бы, вот — наши души полны бесконечной печали.

По ушедшим мечтам, по тому, что хотелось, но тем, кем мы так и не стали.

По несбывшимся таинствам ночи, по трем неизвестным в чужом рукаве.

По теряющем силу пророчеству и по всему, что исчезло навек.

Короток век...

Но вера жива, тлеет чуть-чуть,

Слепо сжимает на горле жгут.

Трудно дышать, слезы в глазах.

Что мне отдать, чтобы сгинул страх?

Только любовь.

Марьонетка или просто божий бич...

Не умеешь ненавидеть и любить.

Ты охотник — душелов людей и крыс!

Так бессмертен или проклят — разберись!

Кто-то борется сам с собой,

С окружающим его миром,

Он не хочет сливаться с толпой.

Он так хочет стать самым сильным,

Чтоб его не терзала боль,

Не касались чужие проблемы.

Он так хочет верить в любовь,

Но не может понять в чем дело.

Ты бежишь от судьбы, ты бежишь от меня прочь

Твои руки пусты, каждый день иль, быть может, ночь.

Ты боишься признаться, что жизнь бесконечно проста.

Я тебя не отпускала, никому не отдавала (но)

Видно время пришло

Снова начинать сначала

Путь с единого вокзала

Душу выдав в залог

И ты уходишь, опять уходишь

Чтобы никто тебя не узнал:

И ты уходишь, в новой роли,

Которую ты уже отыграл.

Ты победил. Ты настоял на своём!

Право судить осталось в сердце твоём.

Взлетали искры вокруг.

И разбивались слова.

Гордыня — это недуг.

Гордыня — это недуг...

Гордыня — это недуг,

Но эта мысль не нова!

Ты просил побыть рядом — вот моя рука,

Но знай: никаких цепей.