Евгений Гришковец и Бигуди

так нужно сейчас петь! Но я не умею, братцы…

Я очень хотел бы плавать, как рыба, ну, то есть плавать и дышать под водой. Мне почти необходима шапка-невидимка. Неплохо было бы уметь показывать фокусы и жонглировать, ну, по-настоящему, чтобы всех удивлять. Но сейчас, в данный момент, мне необходимо петь — а я не умею! Еще было бы здорово владеть хотя бы одним музыкальным инструментом. Но я не владею… Я не знаю нот, и мне кажется, что учиться уже поздно.

... страшно подумать, а вдруг моряки и летчики тоже врут и тоже боятся...?

Нееет, они не могут.

Кто-то же должен быть смелым и никогда не врать...

Я устал, но мне не надоело.

Вот такие дела, вот такое дело.

Курить очень плохо, вредно, и бессмысленно. Но узнать это можно только купив пачку сигарет, и прочитав предупреждение какого-то очень серьезного ведомства о том, что это очень плохо, вредно, и бессмысленно.

И действительно: из двадцати сигарет, которые находятся в каждой пачке, настоящее удовольствие доставляют только две-три. И именно ради них жертвуют здоровьем, деньгами, и временем.

Я устал, но мне не надоело.

Вот такие дела, вот такое дело.

Курить очень плохо, вредно, и бессмысленно. Но узнать это можно только купив пачку сигарет, и прочитав предупреждение какого-то очень серьезного ведомства о том, что это очень плохо, вредно, и бессмысленно.

И действительно: из двадцати сигарет, которые находятся в каждой пачке, настоящее удовольствие доставляют только две-три. И именно ради них жертвуют здоровьем, деньгами, и временем.

А когда одиночество подступает, наглое такое одиночество, как можно спастись? Можно взять пачку сигарет, медленно снять эту вот целлофановую полосочку, потом открыть пачку, убрать фольгу, достать сигарету... Вот тебе уже и диалог.

И какая собственно разница, сколько вы прожили: 20 или 25, или 30, или 35, или 40, или 50 — все равно на вашем надгробьи будет тире между датами жизни и смерти. И это тире будет у всех одинаковое, у всех оно будет одинаковой длины.......

Утро. Плохое утро.

А день кажется скалой,

На которую надо карабкаться.

И вдруг по радио отличная песня.

И эта песня – лучшее, что может случиться утром.

Но тут же звонок.

И вижу, что звонит старинный друг.

А я думаю:

Дружище, я сам тебе перезвоню.

Перезвоню тебе минуты через три.

Пусть песня доиграет!

Мне казалось наоборот, что все сложно:

Меня не понимают, меня не слышат.

Но теперь-то я знаю, что там и тогда — было счастье...