Тот самый Мюнхгаузен

Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица... Улыбайтесь, господа... Улыбайтесь...

— Всё шутите?

— Давно бросил. Врачи запрещают.

— С каких это пор вы стали ходить по врачам?

— Сразу после смерти...

— Говорят ведь юмор — он полезный, шутка, мол, жизнь продлевает.

— Не всем. Тем, кто смеется, — продлевает. Тому, кто острит, — укорачивает. Вот так вот.

— Разве Вы не умерли?

— Умер.

— Вы же разрешаете разводиться королям.

— Ну, королям, в особых случаях, в виде исключения, когда это нужно, скажем, для продолжения рода.

— Для продолжения рода нужно совсем другое.

В свое время Сократ мне сказал: «Женись непременно. Попадется хорошая жена — станешь счастливым. Плохая — станешь философом». Не знаю, что лучше.

— Стрелял он не черешней, а смородиной, когда они пролетали над его домом.

— Медведи?

— Ну, не мамонты же.

— Интересно, что будут говорить обо мне после моей смерти?

— Поживем — увидим.

— Бегает?

— Зачем? Ходит.

— Болтает?

— Молчит.

— Умный мальчик, далеко пойдёт.

В стороночку, пожалуйста. Вы вообще уйдите.

Господин барон вас давно ожидает. Он с утра в кабинете работает, заперся и спрашивает: «Томас, — говорит, — не приехал ещё господин пастор?» Я говорю: «Нет ещё». Он говорит: «Ну и слава богу». Очень вас ждёт.