Людей, верования которых не имеют рационального обоснования, называют по-разному. Если их верования широко распространены, мы называем таких людей религиозными; если нет — как правило, именуем сумасшедшими, психопатами или тронувшимися. По сути дела — чистая случайность, что в нашем обществе считается нормальным убеждение в способности Творца Вселенной читать наши мысли, тогда как уверенность в том, что барабанящий в окно дождь передает вам азбукой Морзе его волю, рассматривается как проявление безумия.
Сэм Харрис (Sam Harris)
Cлайд с цитатойРеакция мусульманского мира на события 11 сентября 2001 года недвусмысленно показала, что значительное количество людей XXI в. верит в мученичество. В ответ мы объявили войну с «терроризмом». Это всё равно, что объявить войну с «убийством», эта путаница в категориях, которая скрывает от нас истинные причины проблемы. Терроризм не источник насилия, но просто одна из форм его проявления. Если бы Осама бен Ладен стоял во главе государства и направил ракеты на Всемирный торговый центр, трагедия 11 сентября была бы военным делом. И в этом случае мы, несомненно, не стали бы в ответ объявлять войну с «войной».
Покажите благочестивому христианину, что его обманывает жена или что замороженный йогурт делает человека невидимым, и он попросит у вас доказательства, как все обычные люди, и поверит вам лишь в той мере, в какой вы сможете подтвердить свои слова фактами. Но скажите ему, что книжка, лежащая около его кровати, была написана невидимым божеством, которое накажет вечным огнем того, кто не верит в странные утверждения этой книги о вселенной, и верующий, вероятнее всего, не попросит у вас никаких доказательств.
То, как мы сегодня обращаемся с такими словами, как «Бог», «рай» и «грех», определяет наше будущее.
Религиозная «умеренность» появилась лишь по той причине, что сегодня самый темный человек просто знает о некоторых вещах больше, чем кто-либо во всем мире две тысячи лет тому назад, — причем эти знания во многом противоречат Писанию.
Фрейд и его последователи неустанно напоминают нам об одной истине: каждого из нас раздирают и тащат в разные стороны два противоположных желания — мы хотим смешаться с миром и исчезнуть и одновременно хотим удалиться в цитадель нашей самостоятельности и уникальности. Оба эти желания, если они чрезмерны, порождают несчастье. Нас пугает наше собственное ничтожество, и многие наши дела скрывают за собой прозрачную попытку отогнать от себя этот страх.