Макс Фрай

Никакое «разбитое сердце» не может испортить мой аппетит.

– Иди сюда, – прошу. – Обними меня, пожалуйста. А то я начинаю думать…

– Думать – о чём?

– Просто – думать. А мне этого сейчас никак нельзя.

Скрывать свои чувства – пустое дело, лучше их просто не иметь, и всё тут…

После того как человек родился, все внешние события и происшествия должны приниматься им как должное, ибо они не имеют самостоятельного значения, а являются частью игры, в которую он вступил.

Настоящее одиночество — это, во-первых, когда человеку некуда пойти, но вышесказанное и без меня известно всем пострадавшим от великой русской литературы девятнадцатого столетия. А во-вторых, одиночество — это еще и отсутствие сервиса. В смысле, услуг, которые нам могут предоставить другие люди. Для полноценного одиночества нужны закрытые кафе, магазины и входы в метро, неподвижные трамваи, пустые киоски и одно-единственное такси на стоянке, водитель которого уснул, неестественно запрокинув голову, так что, поглядев на его бледный профиль, заострившийся нос и громадный кадык, пятишься на цыпочках, от греха подальше, так и не рискнув проверить, жив ли бедняга.

Самый эффективный способ помочь человеку можно описать формулой: «ты делай, а я буду знать, что у тебя получится». Не «верить», не «надеяться», не «думать», а именно «знать». Это наиважнейший нюанс.

Наконец-то можно с легким сердцем выстроить прочную стену между собой и остальным миром и спокойно уединиться...