Кассандра Клэр

– К нему пришла любовь, – сказал Джем, – и в этом нет ничего удивительного.

– Пришла? – снова улыбнулся Фелл. – Скорее нахлынула или обрушилась, как торнадо. Некоторые любят всю жизнь только одну-единственную – или она, или никто!

Любовь не все преодолевает. Любовь не всегда выдерживает. Все, что у тебя есть, может быть отнято, любовь может стать последней вещью, что есть у тебя, но и ее могут отнять.

Хотя Магнус и знал, что любовь могла быть последней надеждой и путеводной звездой. Свет, пролившийся когда-то, до сих пор сиял.

Ты можешь стать такой, какой пожелаешь: уродливой или прекрасной, худой или толстой. Лицо, которое ты носишь теперь, лишь одно из тысячи твоих лиц.

— А откуда вы знаете, что я люблю книги?

— По тому, как ты на них смотрела.

Слушай сюда. Я Сумеречная охотница. Ты можешь либо сдаться Конклаву, либо я вонжу этот клинок в твое сердце. Выбирай.

Дамские сердца похожи на маленькие кусочки фарфора на каминной полке. Их так много, что очень легко разбить, даже не заметив.

— Знаешь, ты не можешь прекратить питаться.

Саймон пожал плечами.

— Я ем сейчас.

— Да, — сказал Джейс, — но ты вампир. Кровь не как еда для тебя. Кровь это… кровь.

— Это очень все разъясняет.

Саймон уселся в кресло напротив телевизора; возможно, когда-то это был бледно-золотой вельвет, но сейчас он был изношен до серой груды.

— У тебя много важных мыслей вроде этой? Кровь это кровь? Тостер это тостер? Студенистый Куб это Студенистый Куб?

— Я не говорю ни на одном из тех, что ты назвал, — сказал ему Рагнор. — Хотя, должно быть, я говорю на «болтовне дурака», раз понимаю тебя.

— Это обидно, и не так уж необходимо, — заметил Магнус.

Erchomai.

Я иду.

А сейчас единственное слово: Veni. Я пришел.

— ... Однако твой отец выбрал меня.

Клэри хотела сказать: «Вот ведь не повезло», — но сдержалась.