Иван Сергеевич Тургенев

Вы находите мое поведение неприличным — казалось, говорило ее лицо, — все равно: я знаю, вы мной любуетесь.

Молодых людей должно в строгом повиновении держать, а то они, пожалуй, от всякой юбки с ума сходят. Ибо молодые люди глупы.

Ага! На своём молоке обжёгся, на чужую воду дует. Знаем мы это!

Человек, который расстаётся с женщиной, некогда любимой, в тот горький час и великий миг, когда он невольно сознает, что его сердце не вполне проникнуто ею, этот человек, поверьте мне, лучше и глубже понимает святость любви, чем те малодушные люди, которые от скуки, от слабости продолжают играть на полупорванных струнах своих вялых и чувствительных сердец.

— Если бы вы могли видеть, с какой вялой и холодной миной вы произнесли ваш комплимент! Удивляюсь, как вы не зевнули на последнем слове.

— С холодной миной... Вам все огня нужно; а огонь никуда не годится. Вспыхнет, надымит и погаснет.

— И согреет.

— Да... и обожжёт.

Какая ночь! серебристая, темная, молодая! Как хорошо теперь тем, кого любят! Как им весело не спать! Ты будешь спать, Андрей Петрович?

О, кроткие чувства, мягкие звуки, доброта и утихание тронутой души, тающая радость первых умилений любви, — где вы, где вы?

Не могу жить, как хочу, так и не надо.... Ведь наша жизнь в нашей руке!

Подумайте, что может быть ужаснее, как любить и не быть любимым!