Эрин Хантер

Вот речь, достойная великого воина! — насмешливо мяукнул чей-то тоненький голосок, донесшийся из палатки оруженосцев.

Вольно, ребята! Ваше бдение закончено! — добродушно проурчал Буран. — Можете разговаривать!

Что стряслось, Корявый? — мяукнула Росинка. — Ты говоришь со Звездным племенем?

Четыре племени стояли на пороге тьмы. Львиносвет знал об этом, он привык засыпать и просыпаться с этим предчувствием, привык в любой миг ждать удара. Это знание пронизало всю его жизнь, определяло каждую мысль и каждый поступок. Но до сих пор он был уверен в том, что его соплеменники избавлены от этого кошмара, что черная тень будущего не омрачает их жизнь. Зачем им знать о том, чего они все равно не могут ни понять, ни предотвратить, как бы беззаветно они не служили своему племени, как бы яростно не верили в Воинский закон?

Но это же война, на войне без потерь не бывает! Главное, мы смогли применить на деле все навыки, которым нас обучают!

Истинный воин не должен убивать для того, чтобы победить.

Защищай то, что принадлежит тебе.

— Ты была его матерью? — задыхаясь, прошептал он. — Но ведь ты была целительницей!

Щербатая с трудом оторвала взгляд от сына и посмотрела на Воробья.

— Все совершают ошибки, — прорычала она.

Воробей втянул голову в плечи. Ошибки? Значит, так она думает и о нем?

Нежное дыхание Пестролистой защекотало ему ухо.

— Ты не был ошибкой, Воробей. Твоя мать всегда любила тебя. — Она в упор посмотрела на Звездолома и повторила: — Тебя всегда любили, Воробей.

Великодушие забывается, зато остается долгое эхо слабости.