Van ‘t jaar acht tot het jaar veertig,
Ja die Irma was nog jong.
‘t Was een Duitser met de tering,
Te groot hart, te zwakke long.
Год восьмой, сороковой,
Да, Ирма была молода.
Она встретила немца, больного туберкулезом,
У нее было сильное, доброе сердце, но слабые легкие.
Я не хочу умирать. Мне нужно больше времени. Мне бы ваши жизни, которые вы тратите на бессмысленное потребление...
В жизни может случиться что угодно, но когда на руках матери умирает ее ребенок, это трудно оправдать фразами «что ни делается, всё к лучшему» или «значит, так должно быть».
Я начала размышлять о времени, о том, как оно движется, утекает, вечно катится вперед, секунды сливаются в минуты, минуты в дни, дни в годы, стремясь к единственной цели, — поток, вечно несущийся в одном направлении. И мы бежим и плывем вместе с ним, поспешая что есть сил. Я имею в виду вот что: возможно, вам некуда торопиться. Возможно, вы проживете еще день. Возможно, еще тысячу дней, или три тысячи, или десять, столько дней, что в них можно купаться, валяться, пропускать сквозь пальцы, как монеты. Столько дней, что можно тратить их впустую. Но для некоторых из нас завтрашний день не наступит. И на самом деле заранее никогда не знаешь.
Как все-таки несправедливо устроена эта самая наша «небесконечная жизнь». Сколько бесполезных, никому не нужных людей живет на свете, недоумков, хамов, убийц, воров, дармоедов, рвачей, а хорошего человека вот нашла смерть, измучила болезнью, иссушила в нем соки, истерзала страданием и убила. Неужто это по-божески? — святой должен страдать за грешных, и грешные, видя муки святого, должны терзаться и обретать его облик? Но что-то много страдают мученики и мало действуют их страдания на человеческий мусор. Он чем был, тем и остался...
У меня нет страха смерти, есть только страх ничего после себя не оставить, прожить всю жизнь наблюдателем.
Жить слишком грустно. Именно грустно, ни на тоску, ни на уныние сил уже не остаётся. Разве мы можем говорить о каком-то счастье, когда из-за, всех стен до нас доносятся жалобные стенания и вздохи?
Вот что я скажу… Когда умерла моя жена, весь мир погрузился в темноту. Никто… никто не мог со мной общаться. Но потом, один из моих игроков, самый никудышный баскетболист, из всех кого я тренировал, прорвался через мрак и вернул меня к жизни. Его звали Кит Скотт… Он сказал: «Тренер, я знаю, что ты ищешь ответ, но правильного ответа не существует. Это просто жизнь, просто жизнь…просто жизнь».
Справедливость не правит жизнью и смертью. Если б она правила, то ни один хороший человек не умер бы молодым
Cлайд с цитатой