Упорство — вот что самое главное.
Мне все детство внушали, что на полпути дело бросать нельзя и упорным трудом можно достигнуть всего, даже невозможного.
Упорство — вот что самое главное.
Мне все детство внушали, что на полпути дело бросать нельзя и упорным трудом можно достигнуть всего, даже невозможного.
Вам самим друг друга не различить — у вас глаза как запятые, говорите как черные, а тачки у вас как у евреев. И как вас различить узкоглазых, желтомордых и любителей собачьего мяса?
— Виток, другой, третий. Надо выводить! Чего-ж он не выводит?
— Выводит, да не выходит.
— Почему не выводит?
— Теперь не выводить, теперь прыгать надо!
— Всё. Теперь конец.
— Ему-то конец? Плохо вы его знаете!
Разница между бессмысленной упёртостью и пророческим упорством только в наличии результата во втором случае. Но обычно люди просто сдаются, даже не начав.
На первых порах натура всегда оказывает художнику сопротивление, отец. Но если я взялся за это всерьез, то я должен одолеть сопротивление и не поддаваться натуре. Наоборот, надо еще упорнее биться и победить ее.
А вот упорству его можно было только позавидовать: сколько бы он ни натыкался на миску с водой или неправильно рассчитывал высоту, запрыгивая на стул, сколько бы ни бился о ножку стола, позабыв о ней, он продолжал идти вперед. Казалось, он твердил себе: «Там, по другую сторону преграды, есть такое место, куда я должен обязательно попасть — там ждут меня подвиги, которые без меня никто не сможет совершить». В поисках этого места и метался наш герой. Мало того, он еще и придумывал собственных героев и слагал свои мифы о богах. Зачем? Затем, что мифы для того и нужны — объяснить необъяснимое. Он был Одиссеем. И он же был слепым рассказчиком, который выдумал Одиссея, а жизнь ему представлялась бескрайним эпосом потому, что границ он попросту не видел.
У женщин прекрасно получается всё, что требует не революционного прорыва, а тщательной работы день за днем, направленно на достижение одной цели.
Потому что я хочу, чтобы вы знали: даже не используя меч, не имея при себе ничего, кроме того, что вы называете «Кривой дорожкой Пути Тьмы», я все равно останусь на недосягаемой высоте, а вы будете смотреть мне в спину.