– О чем ты думаешь? – спросила она.
Маленький ученый – она вечно пыталась меня препарировать.
Я думал обо всем, и хотел всего, и паниковал, потому что, возможно, собственными руками резал последнюю нить, позволяющую держать мои чувства в узде.
– О чем ты думаешь? – спросила она.
Маленький ученый – она вечно пыталась меня препарировать.
Я думал обо всем, и хотел всего, и паниковал, потому что, возможно, собственными руками резал последнюю нить, позволяющую держать мои чувства в узде.
Я мог представить жизнь с Ханной, где у нас была бы общая кровать, кухня, семейный бюджет и ссоры. Я мог представить, как она сердится на меня, а я подкатываюсь к ней позже и всяческими хитрыми способами добиваюсь прощения, потому что она моя Ханна, а, значит, готова разболтать все свои тайные мысли и желания.
Здесь и сейчас проходила наша жизнь. Вот так она и начиналась: свадьбы, рождение детей, решение повзрослеть и стать для кого-то единственным человеком в мире. Главное – не долбаная работа и не случайные любовные приключения. Жизнь была построена из этих кирпичиков, связей, и вех, и моментов, когда ты сообщал двум своим лучшим друзьям, что у тебя скоро родится ребенок.
У меня все было отлично, пока Ханна со своим мелющим без передыху ртом и лукавыми глазами не ворвалась в мою жизнь. У меня все было отлично, пока она не сломала мою налаженную рутину. И сейчас мне хотелось, чтобы Дилан вымелся к чертям из ее квартиры, дав мне возможность подняться наверх и сказать ей, какая же она заноза в заднице и как я зол на нее за то, что она выбила надежную, устойчивую почву у меня из-под ног.
На лице ее играла смущенная улыбка.
– Мне так жаль, – тихо сказала она. – Не понимаю, какой бес овладел мною.
Только было я собрался пошутить на тему, что овладел ею отнюдь не бес, как Ханна зажала мне рот ладонью.
– Не говори этого.
Она была моим слепым поворотом, моим таинственным холмом, и, похоже, мне так и не суждено было избавиться от опасения, что в один прекрасный день я не сумею избежать столкновения и разобьюсь вдребезги. Но когда она была близко, когда я мог коснуться ее, поцеловать, выслушать все ее сумасшедшие теории о девственности и любви, я испытывал чистейшую эйфорию, неповторимое сочетание покоя, восторга и желания. В эти секунды я совершенно забывал о том, что могу разбиться.
Когда Ханна смотрела на меня так, когда голос ее становился тихим и хриплым, я знал, что все пропало. Дело было не только в физическом влечении. Конечно, меня и раньше привлекали женщины. Но с Ханной это было кое-что посильнее, какая-то химия, электрический разряд, пробегавший между нами и заставлявший меня всякий раз желать чуть больше, чем мне давали. Ханна предложила мне дружбу, а я захотел ее тело. Она предложила мне тело, а я захотел завладеть ее мыслями. Она предложила мне свои мысли, а я возжелал ее сердце.
Сколько любовных историй начиналось с разбора латинского стиха или задачи по физике, когда прядь волос ученицы слегка касалась щеки преподавателя!