Всё было кончено. Все цветы мои были вырваны разом и лежали вокруг меня, разбросанные и истоптанные.
Подумайте, что может быть ужаснее, как любить и не быть любимым!
Всё было кончено. Все цветы мои были вырваны разом и лежали вокруг меня, разбросанные и истоптанные.
... да и женился он по любви, а из этих из любовных свадеб ничего путного никогда не выходит.
... помните: жизнь только того не обманет, кто не размышляет о ней, и, ничего от неё не требуя, принимает спокойно её немногие дары и спокойно пользуется ими. Идите вперёд, пока можете, а подкосятся ноги, сядьте близ дороги да глядите на прохожих без досады и зависти: ведь и они недалеко уйдут!
Я воспользовался тем, что она не поднимала глаз, и принялся ее рассматривать, сперва украдкой, потом все смелее и смелее. Лицо ее показалось мне еще прелестнее, чем накануне: так все в нем было тонко, умно и мило. Она сидела спиной к окну, завешенному белой сторой; солнечный луч, пробиваясь сквозь эту стору, обливал мягким светом ее пушистые золотистые волосы, ее невинную шею, покатые плечи и нежную, спокойную грудь. Я глядел на нее — и как дорога и близка становилась она мне!
Главное дело: жить нормально и не поддаваться увлечениям. А то что пользы? Куда бы волна ни понесла — все худо; человек хоть на камне стой, да на своих ногах.
Сам бери, что можешь, а в руки не давайся; самому себе принадлежать — в этом вся штука жизни.
О, кроткие чувства, мягкие звуки, доброта и утихание тронутой души, тающая радость первых умилений любви, — где вы, где вы?
Я сказал, что с того дня началась моя страсть; я бы мог прибавить, что и страдания мои начались с того же самого дня.