Иным мазохистам недостаточно того, что они сами несчастны, им надо отравить жизнь другим.
В большинстве жизненных ситуаций я ощущал в себе пустоту вычищенного пылесоса.
Иным мазохистам недостаточно того, что они сами несчастны, им надо отравить жизнь другим.
Возле «Royal Savoey Seafood» заметил американскую парочку, с преувеличенным вниманием разглядывавшую омара. «Двое млекопитающих созерцают ракообразное», – подумал я.
И кто это выдумал, что Франция страна фривольности? Франция страна скуки и угрюмого бюрократизма.
В производстве я не смыслил ровным счетом ничего. Я был целиком и полностью приспособлен к веку информации, то есть не приспособлен ни к чему.
Жизнь, из которой ушла любовь, становится в определенной степени условной и противоестественной. Ты сохраняешь человеческое обличье и повадки, но это внешнее; а сердце, как говорится, уже ни к чему не лежит.
Существует теория, что человек становится взрослым по-настоящему со смертью своих родителей. Я в это не верю – по-настоящему взрослым человек не становится никогда.
Существуют теории, будто человек становится по-настоящему взрослым со смертью своих родителей; я в это не верю — по-настоящему взрослым он не становится никогда.
Человеческие отношения не так сложны, как их расписывают: бывают ситуации неразрешимые, а вот чтоб действительно сложные — это редко.