Все замкнуто тесным кругом.
Волею неземною
Сливаются все друг с другом, -
Почему же ты не со мною?
Все замкнуто тесным кругом.
Волею неземною
Сливаются все друг с другом, -
Почему же ты не со мною?
На свете одиноких нет,
Всех связал любви закон,
Почему же столько лет
Я с тобою разлучен?
Целует розу друг, она
Раскрыла лепестки свои,
К морю ластится луна,
Небеса полны любви,
Ластится к волне волна,
Все живет, любовь храня,
Почему, скажи, одна
Не целуешь ты меня?
Потоки лунного света
Ластятся к синей глади.
Но на что мне, скажите, все это,
Если мы с тобою в разладе?
Как черви могильных ям,
Что мертвого осадили, -
Они родились и подохнут там,
Извиваясь в зловонной гнили.
О, где ты, утро завтрашнего дня?
Седой старик и юноша влюбленный,
В душе и радость, и печаль храня, -
Все ждут твоей улыбки благосклонной.
Но всякий раз, неотвратим, как тень,
Сегодняшний тебя встречает день.
Good-night? ah! no; the hour is ill
Which severs those it should unite;
Let us remain together still,
Then it will be good night.
How can I call the lone night good,
Though thy sweet wishes wing its flight?
Be it not said, thought, understood -
Then it will be — good night.
To hearts which near each other move
From evening close to morning light,
The night is good; because, my love,
They never say good-night.
Мы спим. Отравлен сновиденьем сон:
Поражены мы думою одною -
Смеемся ль, плачем, гоним горесть вон,
Любви ль полны, истерзаны ль тоскою -
Различья нет — и радость, и беда
От нас уходят в прошлое мгновенно, -
Вчера не повторится никогда,
Изменчивость пребудет неизменно.
Туман укрыл
деревья на равнине,
вздымает ветер
тёмных волн
поток...
Поблекли краски,
яркие доныне,
свежее стал
вечерний холодок...
Забили барабаны,
И поспешно
Смолк птичий гам
у крепостного рва...
Я вспомнил пир,
когда по лютне нежной
атласные
скользили рукава...
Светает... Не в силах тоски превозмочь,
Заснуть я не мог в эту бурную ночь.
Чрез реки, и горы, и степи простор
Вас, братья далекие, ищет мой взор.
Что с вами? Дрожите ли вы под дождем
В убогой палатке, прикрывшись плащом,
Вы стонете ль в ранах, томитесь в плену,
Иль пали в бою за родную страну,
И жизнь отлетела от лиц дорогих,
И голос ваш милый навеки затих?..
О господи! лютой пылая враждой,
Два стана давно уж стоят пред тобой;
О помощи молят тебя их уста,
Один за Аллаха, другой за Христа;
Без устали, дружно во имя твое
Работают пушка, и штык, и ружье...
Но, боже! один ты, и вера одна,
Кровавая жертва тебе не нужна.
Яви же борцам негодующий лик,
Скажи им, что мир твой хорош и велик,
И слово забытое братской любви
В сердцах, омраченных враждой, оживи!
Свет из-под оранжевого абажура рисует её силуэт, примятая подушка как холст. Она читает и улыбается, о чём-то своём. Плюшевый пёс с живыми глазами и красным языком улыбается у неё на коленях. Шотландский плед небрежно кутает стопы. Ей хорошо. В левой руке у неё яблоко, а правая – придерживает страницу. Прядь волос прикрывает один глаз, но я вижу его небесную бирюзу. Вот она отрывает взгляд от книги. Теперь она улыбается мне, и мир из гармоничного становится небесным, потому что я вижу её глаза, лучистые, улыбающиеся. Это – её мир, это она. Слова пропадают.
– Привет, – говорю я ей.
– Привет, – улыбается она.