Мария Берестова

Другие цитаты по теме

Что такое романтик? Это поэт, принимающий поэтическое слово, как дело, как жизнь. Поэтому романтик всегда стоит у порога трагедии. Это детство, продлённое в юность, и юность, сохранённая в мужестве. Это вера в достижение невозможного. Множество людей, коснувшись этой стихии, потом вздыхают всю жизнь, другие злобятся на обман — скептики, сатирики, третьи (обезьяны) иной породы и, не зная никогда этого чувства, делают своё дело.

В богатырях земли бессознательно живёт это чувство, как невскрытый подземный пласт плодородия лежит под цветами луга...

И если конец должен был наступить -

Пора мне последнюю точку поставить.

Как сильно и ярко могла я любить -

Так просто и тихо могу всё оставить.

Он испытует — отдалением,

Я принимаю испытание.

Я принимаю со смирением

Его любовь, — Его молчание.

И чем мольба моя безгласнее —

Тем неотступней, непрерывнее,

И ожидание — прекраснее,

Союз грядущий — неразрывнее.

Времен и сроков я не ведаю,

В Его руке Его создание...

Но победить — Его победою —

Хочу последнее страдание.

И отдаю я душу смелую

Мое страданье Сотворившему.

Сказал Господь: «Одежду белую

Я посылаю — победившему».

Увы, поэзия, жемчужина мышленья!

Волнения души, равно как и морей,

Не властны угасить то бледное свеченье,

Что образуется под мантией твоей;

Но стоит гению украситься тобою,

Как чернь кощунствовать начнет, от страха воя, -

Твой блеск божественный его внушает ей.

Энтузиазм всегда враждебен слабым душам:

Опасен кажется им жар, сокрытый в нем.

Но почему? Ведь мы в себе отнюдь не тушим

Другие светочи, что нас палят огнем, -

Жизнь, веру и любовь. Кому придет желанье

Без солнца навсегда оставить мирозданье?

Мы ценим бытие, хотя подчас клянем.

Что ж, это путь величавый и строгий:

Плакать с осенним пронзительным ветром,

С нищими нищим таиться в берлоге,

Хмурые думы оковывать метром.

Под тонкою луной, в стране далекой,

древней,

так говорил поэт смеющейся царевне:

Напев сквозных цикад умрет в листве

олив,

погаснут светляки на гиацинтах

смятых,

но сладостный разрез твоих

продолговатых

атласно–темных глаз, их ласка, и

отлив

чуть сизый на белке, и блеск на нижней

веке,

и складки нежные над верхнею, –

навеки

останутся в моих сияющих стихах,

и людям будет мил твой длинный взор

счастливый,

пока есть на земле цикады и оливы

и влажный гиацинт в алмазных

светляках.

Так говорил поэт смеющейся царевне

под тонкою луной, в стране далекой,

древней...

В те дни, когда мне были новы

Все впечатленья бытия —

И взоры дев, и шум дубровы,

И ночью пенье соловья, —

Когда возвышенные чувства,

Свобода, слава и любовь

И вдохновенные искусства

Так сильно волновали кровь,

Часы надежд и наслаждений

Тоской внезапной осеня,

Тогда какой-то злобный гений

Стал тайно навещать меня.

О да, поэт, я назову, кто ты!

Вулкан, что к тучам голову вздымает,

И на челе твоем звезда сияет,

Все недры сердца лавой залиты.

Каждая осень — настойчивое приглашение

для яркой дороги в новую жизнь.

«Мертвые поэты» стремились постичь тайны жизни! «Высосать весь её костный мозг!» Эту фразу Торо мы провозглашали вначале каждой встречи. По вечерам мы собирались в индейской пещере и читали по очереди из Торо, Уитмена, Шелли, из романтиков, а кое-кто даже читал свои стихи. И в этот волшебный миг поэзия действовала на нас магически. Мы были романтиками! Мы с упоением читали стихи, поэзия капала с наших языков как нектар.