— Ты голоден?
— Очень. А ты?
— Я тоже, хотя поздновато уже для еды.
— Так что будем есть?
— Может, друг друга.
— Ты голоден?
— Очень. А ты?
— Я тоже, хотя поздновато уже для еды.
— Так что будем есть?
— Может, друг друга.
Люди – как комнаты, некоторые готовы и сдаваться, и сниматься, лишь бы любили, другие же не сдаются и не снимаются, потому что не хотят жить в беспорядке.
Родина никогда не была его сильным местом, скорее тем местом, которым хотелось поменяться.