Мне было приятно переживать из-за мужчины, понимая, что я переживаю из-за мужчины.
В моей жизни опять это происходит!
Мне было приятно переживать из-за мужчины, понимая, что я переживаю из-за мужчины.
В моей жизни опять это происходит!
Моего-то мужиком трудно назвать. В нем от мужика только то, что деньги зарабатывает. Да нервы треплет. А в остальном…
В паутине было что-то личное. Паутины нет ни у кого. У всех есть домработницы. Это как будто все идут строем и поют песню, и всем так здорово: и тем, кто идёт, и тем, кто смотрит. И когда ты вдруг делаешь шаг в сторону, ничего не меняется. Для них. Просто ты перестаёшь быть частью и становишься целым.
Для того, чтобы я почувствовала себя личностью, мне надо было завести паутину. Интересно, а если пустить в квартиру пару мышей, у меня начнётся мания величия?
Моей маме всю жизнь нравились странные вещи. Она никогда ничего не любила, но всё время была чем-то увлечена. Не долго и не сильно. Кулинарией, путешествиями, людьми, тибетской медициной. Она легко бросала одно ради другого, и ничего не оставляло следа в её душе. Или, может быть, она специально выбирала только то, что не оставит следа. Её жизнь была похожа на покрывало в стиле пэчворк. Она запросто сшивала всё, что попадалось ей под руку, не задумываясь ни о форме, ни о цвете. Ни о чём.
В итоге, как ни странно, получилось что-то уютное и функциональное. Она надела на нос очки и попросила называть себя «бабушкой»… Я дорожила произошедшими с ней изменениями и не думала о том, что и у пэчворка есть изнанка.
Я не выясняла с ним отношений, не кричала, не плакала, не грозила и не умоляла. Говорила спокойно и по делу. Когда повесила трубку, была собой абсолютно довольна. Только на одну минуту пожалела, что не поинтересовалась, не мог ли он себе девушку посимпатичней найти.
Домработница приходила раз в неделю. Причём, если в доме был бардак, то она требовала дополнительные деньги. Таковы английские правила. К её приходу я убирала дом.
Я улыбалась. Она посмотрела сквозь меня под землю. Я готова была от стыда провалиться за эту улыбку, но чем больше я нервничала, тем улыбка моя становилась шире.
Я стала с интересом смотреть по сторонам.
С удивлением обнаружила, как много симпатичных мужчин вокруг. Странно, раньше мне казалось, что кругом одни уроды.
Я постаралась расслабиться и ни о чём не думать. Мозг сам, моими словами и моим голосом, продолжал монолог... Я испробовала последнее средство. Представила себя маленькой в своей голове. А в руках — огромный веник. И я методично слева направо разметаю собственные мысли.
Главное — не отвлекаться. Сильно махать веником — тжик, тжик, и мысли не успевают сформироваться в слова. Тж-ж-жик, тж-ж-жик...