Я сказал: задуем лампу! Настал день! А ты говоришь: дай мне фонарь, чтобы я не проглядел приход дня.
... если вам так необходимо чему-то молиться, поклоняйтесь жизни — всей, целиком… до последней мельчайшей твари.
Я сказал: задуем лампу! Настал день! А ты говоришь: дай мне фонарь, чтобы я не проглядел приход дня.
... если вам так необходимо чему-то молиться, поклоняйтесь жизни — всей, целиком… до последней мельчайшей твари.
... нельзя не замечать опасности, таящейся в стремлении к бесконечному совершенству. Ведь очевидно, что бесконечное совершенство должно во всем опираться само на себя. А потому все, стремящееся к подобному совершенству, стремится навстречу собственной смерти.
Какой бы экзотический вид ни принимала цивилизация, каких высот развития ни достигло бы общество, какой сложной ни становилась бы связь людей и машин, всегда наступает момент кульминации сил, когда дальнейшее направление развития человечества, само будущее его оказываются зависящими от простых поступков отдельных личностей.
У истории свой суд и она выносит свои независимые суждения... Я сомневаюсь, что буду сильно переживать, когда история огласит мой приговор.
Вот бог поверженный лежит — он пал, и низко пал. Мы для того и строили повыше пьедестал.
Прости меня, но эта женщина вся сплетена из интриг. Удовлетвори одно ее требование, и она тут же предъявит другое.
Любая дорога, пройденная до конца, приводит в никуда. Чтобы убедиться, что гора — это гора, незачем взбираться высоко. Хватит и небольшого подъема, ибо с вершины гора не видна.
(Любой путь, пройденный до конца, больше никуда не ведёт. Чтобы понять, что перед тобой гора, не нужно подниматься слишком высоко. Стоя на вершине, горы не увидишь.)
Когда-то давно люди понадеялись на машины, думая, что с их помощью смогут сделаться свободными. Но вместо этого машины помогли меньшинству поработить большинство.