Вроде не чужие мы с тобой,
Но ты была другая и я был другой,
И сгорают дотла все осколки тепла
В каждой ссоре между мной и тобой.
Вроде не чужие мы с тобой,
Но ты была другая и я был другой,
И сгорают дотла все осколки тепла
В каждой ссоре между мной и тобой.
Вполне вероятно, в пылу ссоры, мы однажды поубиваем друг друга. Вероятно, ты не будешь прислушиваться ни к единому моему слову, будешь сводить меня с ума, выводить из себя, выводить из терпения. Уверен, однажды я обязательно пожалею, что сделал тебе предложение. Возможно, раз в день мне захочется тебя придушить. Стабильно, раз в день, я буду биться головой о стену. Зачем, зачем я связался с этой сумасшедшей? Эта девка вертит мною, как хочет: бросает о земь, прыгает на мне, но в конце бросается на меня с поцелуем, но ради этого поцелуя, я бросаю свою жизнь к твоим ногам. А ты бросишь?
Ссоримся — бессмысленно — все чаще,
Что в нас происходит? Непонятно...
Было счастье, да сыграло в ящик,
В тот бездонный -
Не вернуть обратно...
— Вы так преданы друг другу. Неужели вы никогда не ссоритесь?
— Никогда. Я просто не вижу смысла двум влюбленным говорить друг другу гадости.
— Я говорил когда-то то же самое этому куску говна.
— Ты пришла...
— Как ты мог так поступить со мной, Чак?
— Прости, что разрушил твои попытки стать принцессой. Но, давай посмотрим правде в лицо: ты никогда не собиралась доводить это до конца.
— Чак...
— Ты нужна мне, Блэр, как никогда прежде. Все, что я знал о своем отце, все, что я думал, кем хотел быть, кем должен был стать, все это было основано на лжи. Единственное, что когда либо было реально — это Ты и Я, и ты знаешь это. Вот почему ты вернулась.
— Луи попросил выйти меня за него замуж...
— Ты никогда не выйдешь за другого, ты моя!
— Я хотела быть твоей, я хотела этого так сильно, но... больше не хочу...
— Ты моя, Блэр!
— Перестань, Чак! Я сказала все кончено!
— Нет!
Странный был вечер — в сквере на лавочке
С тобой разругались мы вдрызг.
Ты подарила мне сердце на палочке,
А я его сгрыз...
Свет погасили внезапно и затемно,
День так внезапно уплыл.
Я вспоминал, что же на дом мне задано,
Но прочно забыл.
Странная ночь — на пустом подоконнике
С тобой разругались мы вдрызг.
Ты протянула мизинчик свой тоненький
И прошептала: «Мирись»...
Я ж тебя так любил, так любил,
Думал, что ты ждала меня.
Что же ты сделала?
Я ж тебя так любил, так любил,
А теперь потерял тебя.