Ирвин Ялом. Шопенгауэр как лекарство

... его переполняло сострадание — и к ней, и к остальным собратьям, ставшим, как и он, жертвами легкомысленной эволюции, из собственной прихоти наделяющей несчастных сознанием и не заботящейся о том, чтобы снабдить их психологическим механизмом защиты от страданий бренного бытия. А потому мы год за годом, веками, тысячелетиями с редким упорством продолжаем воздвигать одно доморощенное доказательство собственного бессмертия за другим. Когда же мы, каждый из нас, перестанем искать ту неведомую высшую силу, слившись с которой можно было бы, наконец, обеспечить себе вечность? Когда перестанем вымаливать у небес подробные наставления на путь истинный, цепляться за краешек чей-то большой одежды, плодить все новые церемонии и обряды?

0.00

Другие цитаты по теме

Если бы уничтожить в музеях и библиотеках и разбить о камни паперти все произведения и художественные памятники, вдохновленные религией, что же осталось бы от великой мечты человечества? Доставлять людям надежды и иллюзии, без которых они не могли бы существовать, – вот назначение богов, героев и поэтов. Наука старалась выполнить эту задачу в течение пятидесяти лет. Но в сердцах, жаждущих идеала, ее погубило то, что она не осмеливается обещать больше и не умеет достаточно лгать.

Смерть, конечно большое несчастье, но все же не самое большое, если выбирать между ней и бессмертием.

Обрести спокойствие можно, только став наблюдателем, невозмутимо взирающим на мимолётное течение жизни.

Навязчивая идея – это отвлекающий маневр, она защищает тебя от мыслей о чем-то другом. Что это другое? Если бы не было этих навязчивых мыслей, о чем бы ты думала?

Наши физические ощущения, проходя через нервный аппарат, трансформируются и затем, вновь собираясь в мозгу, представляют нам картину, которую мы называем реальностью, но которая на самом деле является химерой, фикцией, существующей только в нашем познающем и анализирующем сознании. В самом деле; такие категории, как причина и следствие, последовательность, множество, пространство и время, являются созданием нашего мозга, а вовсе не реальными сущностями мира, лежащего «вовне».

Более того, мы не можем «видеть» ничего, кроме нашей собственной версии того, что происходит «вовне». Мы никоим образом не можем знать, что «на самом деле» находится «там», то есть постичь сущность, лежащую за пределами наших ощущений и нашего сознания.

Никто не может побеспокоить другого – только мы сами лишаем себя спокойствия.

Никто и ничто живое в этом мире не бывает бессмертным. Но только люди знают, что умрут. И это знание — великий дар, это наша суть. Лишь то наше, что мы боимся потерять. Жизнь каждого человека, его мучение и его сокровище. Да, она не долговечна, как волна в море, но разве ты хочешь, чтобы все море застыло?

— Очевидно, иудеи закрывают зеркала в домах, когда у них траур. Я не знаю, почему.

— Иудеи верят, что человек создан по подобию Бога. И когда приходит смерть, образ Бога становится самым значимым. Считается неуместным смотреть на своё отражение тогда, когда образ самого создателя ослабевает.