... любящий ближе к божеству, чем любимый, ибо из этих двоих только в нем живет бог.
Есть ли на свете иной героизм, кроме героизма слабых?
... любящий ближе к божеству, чем любимый, ибо из этих двоих только в нем живет бог.
Людям неведомо, почему они венчают славой произведение искусства. Отнюдь не будучи знатоками, они воображают, что открыли в нем сотни достоинств, лишь бы подвести основу под жгучую свою заинтересованность; но истинная причина их восторга это нечто невесомое: симпатия.
Нет отношений страннее и щекотливее, чем отношения людей, знающих друг друга только зрительно, — они встречаются ежедневно и ежечасно, друг за другом наблюдают, вынужденные, в силу общепринятых правил или собственного каприза сохранять внешнее безразличие — ни поклона, ни слова. Беспокойство, чрезмерное любопытство витают между ними, истерия неудовлетворенной, противоестественно подавленной потребности в общении, во взаимопонимании, но прежде всего нечто вроде взволнованного уважения. ибо человек любит и уважает другого, покуда не может судить о нем, и любовная тоска — следствие недостаточного знания.
Счастье писателя — мысль, вся переходящая в чувство, чувство, целиком переходящее в мысль.
Для того чтобы значительное произведение тотчас же оказывало свое воздействие вглубь и вширь, должно существовать тайное сродство, более того, сходство между личной судьбой автора и судьбой его поколения.
Только красота достойна любви и в то же время зрима; она единственная форма духовного, которую мы можем воспринять через чувства и благодаря чувству — стерпеть.
При народе, в хороводе
Парень девушку обнял,
А девчонке стыдно стало,
Стала плакать и рыдать.
Как теперь пойду до дому,
Меня дома забранят.
Есть только один способ решить проблему любовного треугольника – изменить число углов. Если не можешь удалить третий – добавь четвертый.