Я не токарь, я не пекарь, я не повар, не доцент,
Я не дворник, я не слесарь, я простой советский мент,
Я работаю в шараге под названием «трезвяк»,
Вы пашите на заводах, ну а мне и здесь ништяк.
Если ты клиент с деньгами не прошёл мой день «за так»,
Все карманы наизнанку, всех обчищу только так,
Ведь одной зарплаты мало посудите чуваки,
У меня ж есть тоже шлюхи, мне нужны ведь пятаки.
Эй, залетка, выходи послушать рок.
Я специально для тебя магнитолу приволок.
Ну а коль не выйдешь ты, то учти, ядрена медь:
На весь хутор под гитару песни матом буду пе-еть.
От злости бью я по своей и так больной голове.
От злости я отгрыз все пуговицы на рукаве.
Теперь тобою можно кое-что подтереть.
Теперь тебя можно трубкою скрутить и кое-куда вдеть...
Зачем, родной, я до инфляции тебя зажал?!
Зачем тебя в носке держал?!
Да лучше б я с тобой чувиху в ресторан сводил,
Но я в натуре про тебя забыл!
Вот и помогай после этого людям. Ни тебе спасибо, ни нате, ребят, двадцатку, пивка себе купите.
— ... побаливает при езде и иногда немного при ходьбе, а так все в порядке.
— Я гей, если хочу посмотреть?
— Любопытный гей!
Мэтр все это время стоял рядом и с сосредоточенным видом листал свою книгу в синей бумажной обложке. Книга оказалась захватанной до невозможности – на многих листах виднелись сальные пятна и какие-то грязные отпечатки, краска местами потекла, и руны были подправлены от руки обычными чернилами. На полях пестрели пометки, отдельные слова были подчеркнуты, а одно заклинание так вовсе замарано крест-накрест, и рядом стояла категоричная резолюция: «Фигня!»
— Ручаешься за него?
— Голову даю на отсечение!
— Слушай, Валер, ты парень молодой, частей тела у тебя много, но у нас [в ФСБ] ручаются один раз.
Написать хороший роман — это как нарисовать картину размером со стену кисточкой для ресниц.
Cлайд с цитатой