Нас нежно любят только женщины, на которых мы мало обращаем внимания.
Женщины видят все или не видят ничего, смотря по настроению: для них единственный источник познания — любовь.
Нас нежно любят только женщины, на которых мы мало обращаем внимания.
Женщины видят все или не видят ничего, смотря по настроению: для них единственный источник познания — любовь.
Только бедный молодой человек знает, сколько страсть требует расходов на кареты, перчатки, платье, белье и так далее. Когда любовь слишком долго остается платонической, она становится разорительной.
Истинная любовь расплачивается за фальшивую. Эта аномалия будет, к сожалению, часто встречаться, пока мужчины не поймут, сколько цветов косят в сердце молодой женщины первые взмахи обмана.
Любовь нуждается в уверенности; такая уверенность присуща религиозному чувству, когда человек твердо знает, что бог ему воздаст. Только при таком сходстве с любовью к богу приобретает уверенность и земная любовь. Нужно самому испытать блаженство этих единственных в жизни минут, чтобы постичь его; оно не возвращается, как не возвращаются волнения юности. Верить женщине, сделать ее земным божеством, основой своей жизни, сокровенным предметом всех помыслов! Разве это не все равно, что родиться вторично?
Если женщина поистине женственна, любовь к ней никогда не переходит в привычку, ласки возлюбленной так очаровательны, так разнообразны, она исполнена такого ума и вместе с тем нежности, она вносит столько игры в настоящее чувство и столько настоящего чувства в игру, что воспоминания о ней владеют вами с той же силой, с какой когда-то она сама владела вами. Рядом с ней блекнут все другие женщины.
Еще не зная, что кокетство женщины дает иногда больше благ, чем ее любовь наслаждений, он впадал в глупое бешенство.
Никто не любит женщину за юность или зрелость, за красоту или уродство, за глупость или ум; любят её не за что-нибудь, а просто потому, что любят.
Парижанки часто бывают фальшивы, опьянены тщеславием, себялюбивы, кокетливы, холодны – все это так, но когда они действительно любят, отдаются чувству с большим самозабвением, чем другие женщины.
Я любил ее, любил как мужчина, как возлюбленный, как художник, — меж тем, чтобы овладеть ею, нужно было не любить ее.
Женщина, которая оживает под взглядом любимого, быть может, даёт более яркое доказательство своей любви, чем та, что умирает, сраженная сомнением, или вянет, как цветок, лишённый жизненных соков.