После секса или вовремя него бывает беседа. И мне кажется, если вы давно в отношениях, у этой беседы должны быть порядок и условия. Поэтому если вы говорите: «Можешь делать со мной всё, что пожелаешь», на самом деле это значит: «из четырёх вещей, которыми мы обычно занимаемся; в пределах параметров, которые мы уже установили».
... Я стала более публичной, и порой мне кажется, что я снова в школе, потому что теперь любой желающий может сказать мне, что я уродина, и часто так и поступают. Больше всего этим грешат в соцсетях, но ещё одним виновником я считаю женские журналы — я их ненавижу, потому что мы не развиваемся с ними, а только падаем — они дают нам несбыточные идеалы того, как нужно выглядеть, нежели призывают нас ценить себя такими, какие мы есть, — то есть ***тельными.
То, за что я не люблю школу, в какой-то степени связано с тем, за что я и люблю её. Мне не нравится, что в школе нет социальной мобильности. Где бы ты ни учился, особенно на уровне старших классов, на тебя навешивают определённый ярлык на ближайшие пять лет, и с этим ничего нельзя поделать. Я в школе была «ботаном». Отзовитесь, школьные ботаны! «Спортсмены»? «Шалашовки»? Видите, как всё несправедливо устроено? Нельзя изменить свой статус — можно попробовать его изменить «с ботана» и попробовать стать «шалашовкой». Попробовать можно, но всё равно будут говорить: «Да, она много х**в пересосала в велосипедном гараже, но она до сих пор считает их на деревянных счётах».
... Мне не нравится сам процесс массажа. Я предпочитаю его концовку, когда я расслаблена и неподвижна с мыслью: «Лифчик можно больше не носить». Мне не нравится сам процесс — чувствую себя неловко, будучи перед незнакомым человеком в одних трусах. В итоге я заказываю массаж, достигаю высокого уровня нервозности во время разогрева перед массажем, что во время самого массажа она [массажистка] в лучшем случае может вернуть меня к первоначальному уровню стресса, в котором я была до заказа массажа.
Я не люблю видеть в женских журналах что-то типа «Мы расскажем вам про промежуток между бёдрами». И ты думаешь: «Знаю я про этот промежуток — раньше это называлось «рахитом». «Мы расскажем вам, как удержать мужчину». Зачем мне знать, как удержать мужчину? Женатый мужчина связан юридическими обязательствами.
У меня синдром раздражённой кишки (СДК). А ещё у меня СПЯ — синдром поликистоза яичников. Я люблю ставить эти аббревиатуры в конце своего имени и делать вид, что преподаю в университете. Люди считают меня образованной, а не постоянно срущей бесполой особой.
Недавно, когда мой муж пришел к другу, его сын спросил у моего мужа:
— А вы почитаете мою книжку?
Он такой вежливый! Мой муж согласился, мальчик дал ему книгу, и муж прочитал ее... Про себя.
— Да... да... да... пожалуйста... еще...
Мне так и хочется улыбнуться. Почему разговоры людей в постели — такое убожество? Нет, я, конечно, понимаю — в аспекте слияния не побеседуешь об особенностях холодных течений пролива Па-де-Кале. «Да» — это типа согласие на то, что сейчас происходит? Хм, и так вроде понятно: Хельга против секса не возражает, и лишнее подтверждение вряд ли требуется.. «Ещё»? Я не собирался останавливать ритм и не подавал сигналов об этом. Вывод — слова во время соития пустая болтовня, а люди занимаются ею от нечего делать.
У меня синдром раздражённой кишки (СДК). А ещё у меня СПЯ — синдром поликистоза яичников. Я люблю ставить эти аббревиатуры в конце своего имени и делать вид, что преподаю в университете. Люди считают меня образованной, а не постоянно срущей бесполой особой.
Недавно, когда мой муж пришел к другу, его сын спросил у моего мужа:
— А вы почитаете мою книжку?
Он такой вежливый! Мой муж согласился, мальчик дал ему книгу, и муж прочитал ее... Про себя.
Cлайд с цитатой