Старый дом хранит свои потаенные воспоминания.
Считается, что о способностях кюдо-ка, стрелка из лука, можно судить по звучанию его тетивы после выстрела.
Старый дом хранит свои потаенные воспоминания.
Считается, что о способностях кюдо-ка, стрелка из лука, можно судить по звучанию его тетивы после выстрела.
Дом — не просто совокупность материальных составляющих; это хранилище воспоминаний, сосуд всего, что происходило в его стенах.
Не так ли и все мы, рассуждаю я, направляем свои жизни, растолковывая молчание между произнесенными словами, дотошно исследуя возвраты эха нашей памяти, с тем чтобы составить «карту местности» нашей жизни, чтобы уяснить, что за мир нас окружает?
Я вполне понимаю: её не интересует такая тема, как смерть, она, как и великое множество молодых, убеждена, что к ней она никакого отношения не имеет.
Мы все умираем. День за днём, секунда за секундой. Каждый вздох, который мы делаем, истощает те ограниченные запасы, с какими все мы рождаемся.
Воспоминания – это все, что есть у стариков. У молодых есть надежды и мечты, а старики держат в ладонях то, что от них осталось.
... Старикам позволено быть бестактными. Иначе откуда бы взяться веселью в старости?
Рвать отношения с родным домом порой намного легче, чем пытаться забрать с собой как можно больше воспоминаний, направляясь туда, где ничего не сможет их оживлять.
Память схожа с пятнами солнечного света в долине, небо над которой покрыто облаками: облака движутся, и пятна перемещаются. Иногда упадет свет на какую-то определенную точку во времени, высветит ее ненадолго, прежде чем ветер затянет брешь и мир снова погрузится в тень…
Для строителей старые дома, как сорняки. Не могут дождаться, чтобы снести их и построить какой-то модный высоченный жилой комплекс. Они не понимают, что разрушают бульдозерами историю и воспоминания других людей.