Мне не положены эмоции, я должна внушать ужас, а не испытывать его.
Никогда не показывать пылающий внутри огонь — вот черта истинного убийцы.
Мне не положены эмоции, я должна внушать ужас, а не испытывать его.
Мы не наивные юные наследники, из которых можно лепить что вздумается. Мы воины. Мы властители.
Так странно, я ведь хотела забрать сердце Элиана, а теперь надеюсь, что он заберет мое.
В русалках больше рыбьего, чем плотского, и верхняя их — телесная — часть плавно перетекает в чешую. Вместо волос у них, в отличие от сирен, голубоватые отростки, а рты их могут растягиваться до размеров небольшой лодки, позволяя заглатывать акул целиком. У русалок темно-синие тела и плавники вдоль рук и позвоночника. Они одновременно и люди, и рыбы, не получившие красоты ни от первых, ни от вторых.
Как и все чудовища, они могут быть смертельно опасны, но там, где сирены соблазняют и убивают, русалки сами поддаются людскому очарованию.
— Яд? Хранил его для будущей жены?
— Он не смертелен. И нет, не для жены. Разве что моей женой была бы ты.
— Будь я твоей женой, выпила бы его добровольно.
Наша жестокость бесценна. Дружеские и родственные чувства чужды нам так же, как земля.
Сердца — это сила, и если мой народ жаждет чего-то отчаяннее, чем океанских глубин, то именно ее.
Элиан так похож на моря, которые бороздит. Спокойный на поверхности и неистово бурлящий на глубине.