Учить бесстрастью ничего не стоит
Тому, кого ничто не беспокоит.
Учить бесстрастью ничего не стоит
Тому, кого ничто не беспокоит.
А где тому бесстрастье приобресть,
Кому что пожалеть и вспомнить есть?
Смотри поосторожней, мавр, вперед:
Отца ввела в обман, тебе солжет.
Шагнуть боялась, скромница, тихоня,
И вдруг, гляди, откуда что взялось?
Все побоку — природа, стыд, приличье,
Влюбилась в то, на что смотреть нельзя.
Отцы, не верьте больше дочерям,
Как ни были б невинны их повадки!
— Как бы вы определили действительно идеальную женщину, достоинства которой признало бы само недружелюбие?
— Та, что без самохвальства хороша,
Учтива, краснобайством не греша,
Со средствами, но денег не мотает,
Все б взять могла, но нужным не считает,
Самолюбива, но смиряет гнев,
Собой в любое время овладев.
Высокое неприложимо в жизни.
Все благородное обречено.
Виновность отражается во взгляде.
Дурная совесть говорит без слов.
Тот не ограблен, кто не сознаёт,
Что он ограблен.
Ревнуют не затем, что есть причина,
А только для того, чтоб ревновать.
Сама собой сыта и дымит ревность.
(Ревнивцы не нуждаются в поводе: они часто ревнуют совсем не по поводу, а потому, что ревнивы.)
Когда кровь устает от нежностей, сызнова воспалить ее могут только привлекательная внешность, общность возраста, сходное воспитание.