Колин Уилсон. Мир преступлений

Другие цитаты по теме

Мы все испытываем на себе воздействие величайшей человеческой загадки — скуки, которая чаще, чем что-либо другое, способна «омрачить» наше благоденствие. Но в последнюю секунду священник Грэм Грина неожиданно осознает, что «было бы так легко оставаться святым». Раскольников понимает, что если ему придется всю жизнь простоять на узком выступе в кромешной тьме и буре, то все равно он предпочтет такую жизнь мгновенной смерти. Даже американский гангстер Чарли Биргер заметил, стоя на эшафоте: «А этот мир прекрасен, не правда ли?» Мы отрицаем эту свободу каждой секундой жизни, за исключением кратких вспышек озарения. Но до сих пор она остается самой интересной возможностью, которой обладает человек.

«Супервор» всегда одиночка. Он обладает такими достоинствами, которые при других условиях могли бы сделать из него великого воина или бизнесмена. Но он не способен на сотрудничество с обществом. Сама мысль об этом кажется ему смертельно скучной. А вот мысль о преступлении, напротив, вызывает в нем странное, близкое к сексуальному, возбуждение.

Чем крупнее и централизованнее становится общество, тем большее количество социально безответственных личностей оно порождает. Обезличенность общества порождает бунт, или пренебрежительное равнодушие. Следовательно, век централизации является веком малолетних преступников и сексуальных маньяков.

В соответствии с теорией Маслоу, мироощущение человека исходит из восходящей шкалы первичных ценностей. Первая из них — потребность в еде. Как только она удовлетворяется, появляется потребность в крове. Удовлетворите ее, и тут же появится потребность в любви — необходимость почувствовать как свою принадлежность к обществу в целом, так и физическую близость одного-единственного человека. После удовлетворения этой страсти возникает четвертая потребность — в самоуважении. И, наконец, на вершине пирамиды оказывается потребность самореализации — полного проявления возможностей личности.

К примеру, человек может видеть раз за разом повторяющиеся кошмары, в которых его душат; в дневное время подобный страх его никогда не посещает, и он никак не может понять, почему эти видения преследуют его по ночам. Но если бы он мог подробно, в мельчайших деталях, проследить всю историю своей жизни, то, вполне возможно, обнаружил бы, что, когда ему было всего несколько дней от роду, он чуть не задохнулся в своей колыбели. Случай этот давно предан забвению, но сохранившийся в подсознании «шрам» от этой травмы все еще вызывает психологический «зуд».

... существование в качестве изгоя, отринутого обществом, не является естественным для человека. Если оно продолжается слишком долго, то вызывает чувство бесполезности и усталости от жизни.

Воровство — самое примитивное и самое распространенное из всех видов преступлений, и большинство воров признает, что они, по сути, «паразиты на теле общества», которое их отвергает. «Супервор», однако, никогда этого не признает. Он принадлежит к числу высокодоминантных личностей. А такие люди охвачены постоянным стремлением к новизне и авантюрам. Где-то в тайных глубинах своей души, на уровне подсознания, он понимает, что достоин славы и известности и заслуживает чести быть «кем-то» в глазах окружающих. В идеале он желает вести такую жизнь, которая позволила бы ему свободно воровать и (иногда) насиловать.

... у каждого человеческого существа должен быть кто-то, с кем он чувствует внутреннюю связь. Психические заболевания возникают тогда, когда человек полностью утрачивает ощущение этой связи. Но если появляется кто-то, с кем возникает эта общность, заболевание можно предотвратить.

Пиратство — идеальный образ жизни для «супервора». Он может грабить, перерезать глотки, сжигать города, похищать женщин. Он может осуществлять все свои детские фантазии, исполненные агрессии и насилия.

Человек может пребывать, по крайней мере, в двух состояниях. Он может быть на своем месте и может быть не на своем месте. Быть на своем месте — значит обладать полнотой бытия. А полнота бытия ни в какой коммуникации не нуждается, ни в какой обмен смыслами не вступает. Если бы она вступала в обмен смыслами, то она была бы неполнотой. Не язык, а молчание является адекватной формой полноты существования. Когда человек молчит, он дистанцируется по отношению к социуму, открывая в себе самого себя.