Память, этот бич несчастных, оживляет даже камни прошлого и даже в яд, выпитый некогда, подливает капли мёда.
Землю, как мать, не забудешь надолго.
Память, этот бич несчастных, оживляет даже камни прошлого и даже в яд, выпитый некогда, подливает капли мёда.
Нельзя надеяться на человеческую память.
Впрочем, и на забвение тоже рассчитывать нельзя.
У памяти моей дурное свойство, –
Любая пакость будет долго тлеть.
Хочу прогнать больное беспокойство,
Но не могу себя преодолеть.
Как в безразмерной камере храненья,
В сознаньи – чемоданы и мешки,
В которых накопились оскорбленья,
Обиды, униженья и щелчки.
Иногда я слышу: сколько можно писать о войне? Да, я думала о том, что знание, которым наполняю блокноты, нагружаю свою душу, тяжело и невыносимо для человека. У нас, живущих в такой усовершенствованный технический век, что нам грозит уже не одна из войн, подобных тем, которые знало человечество, а экологическая катастрофа, осталась надежда, что самое сильное оружие, самое непобедимое — человеческая память. Память! Но какие сложные, какие запутанные её линии, её чертежи! — всё больше убеждаюсь с каждым днём поиска. Куда посложнее чертежей самой адской машины, которую изобрели или хотят изобрести, чтобы убивать уже не сотни, не тысячи, а сразу миллионы человек, и вместе с ними их память, эту нематериальную материю, без которой мы, люди, перестали бы быть людьми. Как уловить её, овеществить в слове?
Научитесь хоть что-нибудь создавать головой или своими руками, чтобы оставить о себе память.
Дети девяностых стыдились своей Родины.
И так не просто заново учить однажды пройденное.
Но пролитая предками кровь взывает к небу.
Я призываю чтить тех, без кого и нас бы не было.
Наверное, человек знает гораздо больше, чем принято думать. Правда, он не всегда отдает себе отчет в глубинных процессах, которые тлеют в закоулках его памяти. Он живет, будто на пороховой бочке, не имея понятия, кто и когда поднесет огонь к фитилю.