Версия о неизбежности атомного удара по японским городам убедительно опровергнута, в том числе и высшими чинами американской армии.
Эффект привыкания, инстинктивная реакция утомленного человеческого мозга на возможный перегрев... Как ни ужасно это звучит, но мы привыкли к ситуации нависшего над нами дамоклова ядерного меча — просто стараемся не думать о нем, переключив внимание на другие заботы.
Начало Второй мировой войны и разом прекратившая поступать из Германии научная информация об успехах атомных физиков тревожным набатом прозвенели для тех, кто имел голову на плечах.
Принимая решение об атомном жертвоприношении старейшего японского города, президент Трумэн менее всего думал о штурме островов. Не японцев стремился он наказать, а прежде всего «показать» этим русским! В жертву политической игре, откровенному шантажу были принесены сотни тысяч ничего не подозревавших жителей Хиросимы и Нагасаки.
Атомная война все самые светлые человеческие качества, такие, как героизм и самопожертвование сведет к абсурду.
Путь многих физиков, теснейшим образом связанных с бомбой, был воистину непрямым; часто путаная, извилистая дорога вела их к осознанию своей ответственности. Это был путь от участия — и соучастия — в смертоубийственной «физике» к пониманию того, что ей должен быть положен конец.
Даже ракетный залп пяти современных атомных подводных лодок может привести к установлению режима ядерной зимы на несколько месяцев, когда средняя температура устанавливается на уровне -20С.
Датский физик Нильс Бор добивается приема у Черчилля и пытается поделиться с британским премьером своей растущей тревогой по поводу создающегося атомного оружия. Черчилль с видимым раздражением посоветовал ученым не лезть в политику, а в секретном меморандуме Рузвельту поставил вопрос о «лояльности» Бора.
В 8 часов 14 минут 15 секунд раскрылись створки бомбового люка на «Эноле Гэй». И уродливый «Малыш» начал свое медленное снижение на парашюте ( немногие, видимо, отдают себе отчет в том, что бомба не летела стремительно вниз, а спускалась целых 47 секунд на парашюте).
Три четверти минуты, в течение которых экипаж полковника Тиббетса уносил ноги от места еще не состоявшегося преступления, глаза японцев, издавна воспитанных в преклонении перед искусством Видеть, могли восторгаться спускавшимся на город белым цветком. Три четверти минуты — а потом... Мы хорошо знаем, что было потом.
Первое время после взрывов в Хиросиме и Нагасаки широкие массы читателей не могли отчетливо представить себе масштабы свершившегося. Тем более задуматься о последствиях. Даже упоминаемую в прессе разрушительную мощь атомного оружия многие рассматривали как пропагандистскую «утку».
Cлайд с цитатой