По-настоящему трудно именно первым. Когда есть пример, зажжен факел в ночи, все полегче.
Человек видит, слышит, воспринимает преимущественно то, что подсознательно хочет видеть, слышать и воспринимать.
По-настоящему трудно именно первым. Когда есть пример, зажжен факел в ночи, все полегче.
Человек видит, слышит, воспринимает преимущественно то, что подсознательно хочет видеть, слышать и воспринимать.
И если вдруг прошлое стреляет в нас, это тоже — от страха, с которым мы никогда не сумели совладать...
Актуальная сиюминутность властно завладела нашим вниманием, и вот уже раздаются голоса, что хватит, нет времени на романы, эссе, трактаты — подождут.
В том кипящем вареве, что зовется общественным сознанием человека «атомной эпохи», здравые идеи посещают, вероятно, многих. А вот достучаться до разума и сердца отупевших, разочарованных, уставших и просто равнодушных по силам лишь единицам.
Поиски Вечного Мира, наверное, самое упрямое из всех предприятий, на которые замахивался человек. Наваливались бесконечные войны, век от века все кровопролитнее, и уносили с человеческими жизнями последние крупицы веры в человеческий разум. И все-таки в нем постоянно тлела идея-феникс.
Это, вероятно, лучшее произведение из всего написанного Уэлсом в ранний период. По крайней мере, только «Войну Миров» он рискнул послать Льву Толстому, когда тот изъявил желание познакомиться с творчеством молодого английского писателя.
Писатели умеют хорошо описывать то, чему никогда лично не были свидетелями; фантасты так вообще только этим и занимаются.