Произведение искусства всегда претендует на то, чтобы пережить своего создателя.
... Музыка — как и архитектура — это искусство, в сильной степени зависящее от финансов. Если вы композитор, для исполнения вашей симфонии нужен оркестр. А кто ж даст оркестр? И радио из кармана не вынешь. Наверное, поэтому черт знает что творится в головах у этих людей! Самые лучшие архитекторы работали для самых чудовищных заказчиков.
Классический балет есть замок красоты,
чьи нежные жильцы от прозы дней суровой
пиликающей ямой оркестровой
отделены. И задраны мосты.
Конечно, когда мы говорим «романтический герой», то это вовсе не Чайльд Гарольд, не Печорин. На самом деле — это сам поэт. Это Байрон, Лермонтов. Оно, конечно, прекрасно, что они так жили, но ведь чтобы эту традицию поддерживать, требуется масса вещей: на войну пойти, умереть рано, чёрт знает что ещё! Ибо при всём разнообразии жизненных обстоятельств автора, при всей их сложности и так далее вариации эти куда более ограничены, нежели продукт творчества. У жизни просто меньше вариантов, чем у искусства, ибо материал последнего куда более гибок и неистощим. Нет ничего бездарней, чем рассматривать творчество как результат жизни, тех или иных обстоятельств. Поэт сочиняет из-за языка, а не из-за того, что «она ушла».
В отличие от жизни произведение искусства никогда не воспринимается как нечто само собой разумеющееся, его всегда рассматривают на фоне предтеч и предшественников.
Искусство долговечнее жизни, неприятное осознание этого и лежит в основе люмпенского желания подчинить первое последней.
И вся-то жизнь — биенье сердца,
И говор фраз, да плеск вины,
И ночь под лодочкою секса
По слабой речке тишины.
— Вы знаете скульптора Джакометти? Он однажды сказал, что если бы он мог спасти из огня всего одну вещь — полотно Рембрандта или кошку, он выбрал бы кошку.
— Замечательно сказано.
— А потом он добавил, что кошку бы он потом отпустил. Он хотел сказать, что между Искусством и Жизнью, он выбирает Жизнь.
В небе без птиц легко угадать победу
собственных слов типа «прости», «не буду»,
точно считавшееся чувством вины и модой
на тёмно-серое стало в конце погодой.
Всё станет лучше, когда мелкий дождь зарядит,
потому что больше уже ничего не будет,
и ещё позавидуют многие, сил избытком
пьяные, воспоминаньям и бывшим душевным пыткам.
Если и стоит с чем-то бороться в этой жизни, то лишь с тем врагом, что внутри нас. Но обуздать его — вот искусство. Насколько мы в душе художники?
Cлайд с цитатой